Миф
На совместной с канцлером ФРГ Ангелой Меркель пресс-конференции в Москве 10 мая 2015 года Владимир Путин фактически оправдал пакт Молотова — Риббентропа. Он заявил:
«Смысл обеспечения безопасности Советского Союза в этом пакте был. Это первое. Теперь второе — я напомню, что после подписания соответствующего Мюнхенского соглашения сама Польша предприняла действия, направленные на то, чтобы аннексировать часть чешской территории. Получилось так, что после пакта Молотова — Риббентропа и раздела Польши она сама оказалась жертвой той политики, которую и пыталась проводить в Европе… И когда СССР понял, что его оставляют один на один с гитлеровской Германией, он предпринял шаги, чтобы не допустить прямого столкновения. И был подписан этот пакт. И в этом смысле я разделяю мнение нашего министра культуры о том, что смысл для обеспечения безопасности Советского Союза в этом пакте был».
Таким образом, Путин главную ответственность за возникновение Второй мировой войны возложил на Польшу, которая стала жертвами германской агрессии. Характерно, что о секретных протоколах к пакту о разделе Восточной Европы Путин вообще не упомянул.
Как было на самом деле
Пакт Молотова — Риббентропа выражал экспансионистские стремления двух тоталитарных диктаторов. Принципиальное отличие этого пакта от Мюнхенского соглашения 1938 года заключалось в том, что Англия и Франция, проводя политику «умиротворения» Гитлера, никаких территориальных или иных приобретений не получили и получить не стремились. Сталин же выступил инициатором раздела сфер влияния в Восточной Европе и настаивал на таком разделе, отраженном в секретных протоколах, в качестве непременного условия для подписания пакта о ненападении с Германией.
Подписывая Мюнхенское соглашение, Невиль Чемберлен и Эдуард Даладье искренне верили, что принесли Европе мир. А Сталин и Гитлер в тот момент, когда их министры подписывали пакт, уже знали, что со дня на день произойдет германское нападение на Польшу, что неизбежно приведет к новой мировой войне.
Следствием пакта Молотова — Риббентропа стали советская оккупация Восточной Польши, Литвы, Латвии, Бессарабии, Северной Буковины, а также неспровоцированная советская агрессия против Финляндии и оккупация Карельского перешейка и Западной Карелии. Российские официальные представители, равно как и большинство российских историков, избегают употреблять термин «оккупация» применительно к вхождению указанных территорий в состав СССР, заменяя его отсутствующими в международном праве терминами «инкорпорация» и «мирное присоединение». Они мотивируют это тем, что термин «оккупация» применяется только к временному занятию территории в ходе военных действий. А раз военных действий не было, то не было и оккупации.
Однако в международном праве есть понятие «мирная оккупация», которая также осуждаектся. Характерный пример здесь — аншлюс Австрии в 1938 году. Несмотря на то, что подавляющее большинство населения Австрии действительно хотело присоединения к Германии, в приговоре Нюрнбергского трибунала по делу главных нацистских военных преступников захват Австрии трактовался как первый акт германской агрессии: «Перед Трибуналом было выдвинуто утверждение, что аннексия Австрии была оправдана сильным стремлением к союзу между Австрией и Германией, которое высказывалось во многих кругах. Утверждалось также, что у этих народов было много общих черт, которые делали этот союз желательным, и что в результате цель была достигнута без кровопролития. Эти утверждения, даже если они являются правильными, фактически не существенны потому, что факты с определенностью доказывают, что методы, применяемые для достижения этой цели, были методами агрессора. Решающим фактором была военная мощь Германии, которая готова была вступить в действие в том случае, если бы она встретила какое-нибудь сопротивление. Более того, ни одно из этих соображений, как явствует из отчета Госсбаха о совещании 5 ноября 1937 г., не являлось мотивом действий Гитлера. Как раз наоборот, в этом документе подчеркивается прежде всего то преимущество, которое приобретает Германия в военном отношении в результате аннексии Австрии».
Аналогичными утверждениями Россия прикрывает свою гибридную агрессию в Крыму и на Донбассе.
В действительности на территориях, захваченных Советским Союзом в 1939-1940 годах, не существовало сколько-нибудь влиятельных движений за присоединение к СССР. Коммунистическое движение там было подавлено еще в 1920-е годы. Большинство населения, осведомленное о голоде и насильственной коллективизации в СССР, не желало установления советской власти. Никаких плебисцитов о присоединении к Советскому Союзу не проводилось — под контролем оккупационных войск проводились выборы в верховные советы новообразованных республик на безальтернативной основе, и эти парламенты обратились к Москве с просьбой о присоединении. Фактически оккупация СССР Литвы, Латвии, Эстонии, Бессарабии, Восточной Польши и других территорий ничем не отличалась от «мирной оккупации» нацистской Германией Австрии, Судет, Чехии и Дании в 1938-1940 годах. А завоевание финских территорий после советской агрессии против этой страны не отличается по сули от оккупации польской территории вермахтом после нападения на Польшу.
Борис Соколов, историк